Направленный, после окончания милицейской школы для прохождения службы на мизерную железнодорожную станцию Шувакиш, в отдаленном пригороде Екатерининска, лейтенант Степычев чувствовал себя заживо погребенным. Еще вчера грезивший преступными головоломками лейтенант был вынужден искать похищенную у пенсионерки Изотовой свинью и сражаться с местными пьяницами, взявшими за правило громкой бранью поносить лейтенанта летними июньскими ночами! Едва Степычев укладывался в кровать, как из ближайших от его дома кустов доносились нетрезвые матерные выражения такой брутальной концентрации, что, казалось, будто именно из-за этих непристойных воплей смущенно алеет закат. Попытки настигнуть дебоширов ни к чему не приводили. Матершинники прекрасно ориентировались на местности. Они исчезали, прежде чем взбешенный лейтенант в трусах и с «Макаровым», выбегал на улицу. А три последние бессонные ночи, проведенные Степычевым в засаде у крыльца собственного дома, довели его, буквально, до невменяемого состояния..
Поэтому попытка Андрея уточнить у блюстителя порядка время прибытия автобуса, привела к непредвиденным последствиям. Дело в том, что милиционер видел, как Андрей спрыгнул с товарной платформы, и невыспавшееся сумеречное сознание блюстителя порядка, пронзила невероятная идея…
Пригласив Андрея в отделение, лейтенант долго вглядывался в его паспорт, а потом, решившись, выпалил:
- Ду ю спик инглиш?
- Ес, ай ду... - пролепетал потрясенный Андрей.
Какой уж там загадочный гипофиз соединился с каким мозжечком в воспаленном мозгу милиционера, но только тому вдруг стало казаться, что перед ним не обыкновенный задержанный, а такой, о котором он даже мечтать не смел! Откуда, скажите на милость, Андрею было знать, что он оказался первым за всё время несения Степычевым службы на станции, не матерящимся задержанным? Именно это фантастическое обстоятельство, да еще необычное транспортное средство, каким Андрей предпочитал путешествовать, и послужило тем мостиком между мозжечком и чемтотамтаким в голове милиционера, подвигнувшим его на фантастическое озарение.
«Не может быть этот парень простым уголовником – ведь ни одного нецензурного слова! - уговаривал себя лейтенант, - Простой уголовник давно бы матерился, а этот вон как культурно держится!»
и тд...
