...В этой истории случилось всё. Всё, кроме убийства... С чего бы это? Странно.
Чашечка с кофе путешествовала на каретке пишущей машинки взад и вперед. У пишущего столика подпилены ножки - кухня тесная, так что печатать неудобно. Приходилось склоняться над машинкой. Узко. «Шишига», «Зайцы», «Колька и Кэт» - так они и писались. А фотка из книжки - ребята сканировали. Не обработанная, как есть. Как раз готовился сборник «Уральские литературные сказки» - прискакал ко мне фотограф из издательства, взвинченный и веселый, в очках с толстенными стеклами и недолго думая щелкнул меня в моем «кабинете». Так эта фотка и вошла в книжку. Эта машинка продержалась еще...
...несколько лет, а потом сломалась. Как раз посредине повести «Принцип Портоса»... Кстати, я даже помню фразу повести, на которой случилось это прискорбное событие. Чтобы не останавливать работу, я выпросил у какой-то знакомой бухгалтерши на время её машинку. Всем была хороша замена, но вот каретка её, была такая длинная, что выдвигаясь перегораживала кухню, мешая перемещаться людям.
Пришлось покупать новую. И не абы какую, а в ногу со временем - электрическую. Купил и тут же, не распаковывая, отнес её мастеру.
- Она же новая! - удивился мастер Бармин.
- Знаю. Сегодня купил. Но ты посмотри её. Наверняка там гайки-винты недотянуты, как в любой советской машине.
Бармин, фигурой и лицом похожий на актера и режиссера О. Ефремова, был поражен и приятно обрадован, предусмотрительностью отдельных граждан в моем лице.
И пользуясь моей сознательностью, тут же содрал с меня довольно солидную сумму. (Все это делалось хоть в мастерской, но конечно по блату, без квитанции), и возвращая на следующий день машинку торжественно пообещал:
- Не думай что потерял деньги - думай, что ремонта твоей машинке больше не понадобиться. Прослужит вечно. Это я тебе говорю - Бармин. - гордо и торжественно заявил мастер Бармин.
Присутствующие при этой сцене в курилке другие мастера этой конторы загалдели: - Да! Не думай! Бармин лучший мастер наш! Так что работай, паря и не бери в голову!
Пришел я домой. Включил машинку в сеть, нажал клавишу и... и заело каретку. Ни взад, ни вперед. Я тут же хватаю машинку и пока дым не рассеялся обратно в мастерскую.
- Не может быть! - неприятно поразился Бармин. Его коллеги уставились на Бармина... Я их понимал - только что, при мне, они морально подписались за него.
Аттестовали, так сказать и вот!
На следующий день я опять был в мастерской. Бармин при мне вложил в машинку лист бумаги и отстучал какой-то текст, на всех возможных регистрах и скоростях.
Машинка работала как часы.
Я пришел домой. Включил машинку. Вставил лист. Нажал клавишу. Трах и в мою чашку с кофе, привычно расположившуюся на каретке, что-то свалилось... Осторожно выловил из кофе - какой-то винт. Я машинку в зубы и в мастерскую.
У Бармина вытянулось лицо. У его коллег отпали челюсти...
...Когда я в шестой раз входил в мастерскую со сломанной машинкой в руках, от меня уже все шарахались. Все меня боялись. Сам Бармин попытался спрятаться в шкафу для инструментов. Честно. Мужики-ремонтники, завидев меня отводили глаза и трусливо убегали в курилку.
Чего только не делал мастер Бармин с отремонтированной машинкой - он её и тряс, и бил ею о стол, и размахивал, и всё равно она работала как часы. И как бы нежно, принеся её домой, я не нажимал на её клавиши, машинка немедленно ломалась.
В глазах Бармина я всё чаще стал замечать легкий отблеск безумия. К тому времени я уже догадывался, что Бармин начинает подозревать меня в специальном узкопрофильном помешательстве - он подозревает, что нарвался на маньяка, серийного убийцу пишущих машинок, который придя домой, умышленно ломает машинку и возвращается опять к нему, чтобы свести его, Бармина, с ума и совершенно дискредитировать в глазах коллег.
И вообще, мастер как-то померк, ссутулился. Теперь он ронял отвертки и долго ползал под столом, сносил, неловко повернувшись, локтем коробки с болтами-винтами....
- Поеду сдаваться к жене в Новосибирск... - однажды пробубнил он, - Не сложилась жизнь!
После такого заявления Бармина, все его коллега, как мне показалось, осуждающе покосились на меня. А, вдруг, вынырнувший откуда-то из глубин мастерской господин в костюме, как я понял директор этой лавочки, неловко морщась стал объяснять мне, чтобы я ничего такого не думал, что мастер Бармин действительно самый квалифицированный их специалист, что они мастера Бармина посылают на самые ответственные работы, например, в крупные банки и прочие значительные финансовые учреждения...
Бармин, пережидая начальственный панегирик, затих под столом, где он опять ползал, в поисках очередной свалившейся со стола и непонятно куда закатившейся отвертки.
- Я поменял в ней всё! - раздался из-под стола полузадушенный голос Бармина, - Мотор, каретку, там все новое. Она уже в три раза дороже магазинной стоимости...
В тот вечер я возвращался с отремонтированной машинкой мимо помойки. Я уже разминулся с ней. Но, вдруг представил, как сейчас приду домой, как поставлю машинку на стол, как в сотый раз заправлю в её каретку чистый лист бумаги, как наберу эти слова из «Принципа Портоса»...
«Витька заметил мое состояние и говорит:
— Да не бойся, это ужи. Придется нам их перекрашивать в африканских гадюк. Я про таких у Даррелла, кажется, читал. Про ядовитых, желто- полосатых.
— Знаешь... Я лучше на улицу. Ты лучше сам. — И я быстренько удрал. Вот такие дела»...
...и как сразу после ухода главного героя, от машинки в очередной раз отвалится каретка, или меня начнет бить током, или случится еще что-нибудь, я повернулся и хорошенько размахнувшись зашвырнул тяжеленную пишущую машинку в один из мусорных баков. Бак проглотил её с грохотом.
Если бы там, внутри мусорного бака в тот момент спал бомж (последнее время они облюбовали нашу мусорку), и я стал бы невольным убийцей, я бы совершенно не удивился. У всякой истории бывает конец. У взрослой истории - когда герои женятся, у детской – со слов Марка Твена, когда пожелаешь, а у этой реальной, безумной, невероятной истории, вполне мог случиться вот криминальный эпилог. Потому что, лишь этого единственного оттенка ей недоставало. Криминального.
Когда вышла книжка «Принцип Портоса или последний свидетель» я зашел в мастерскую... У Бармина просто-таки невероятно, невозможно, фантастически вытянулось лицо. Мастерская, отвыкшая было от меня, обалдело притихла. Прекратился весь это лязг и дребезг инструментария и досужие разговоры.
Я надписал книжку Бармину и побожился, что я не ломал специально машинку. Но кажется он мне не поверил. Бармин вышел на крыльцо конторы проводить меня.
Был март. Оттепель. Похрустывал ледок...
- Увольняюсь... - вдруг улыбнулся Бармин.
- А что так?
Бармин долго смотрел на меня...
- Да ну его к монахам эти машинки. Я же вообще-то по ЭВМ спец. Программы пишу. Так что в Новосибирск возвращаюсь. В Академгородок. К жене.
Больше я Бармина не видел..
