Сказки

     Александр Папченко

     Я не знаю, как там где, но только у нас детей находят, а не просто так. Обыкновенных мальчиков, следовательно, находят в обыкновенной капусте, а тех, которые принцы, в брюссельской. Это у нас такой шик. Девчонок - же, без разбору звания и положения, нам приносят журавли. А всем известно, что это за птица такая, журавль. Только дай ей волю, так она тут же глазенки свои вытаращит, хвостище отклячит, шею вытянет и чешет себе с курлыканьем по небу, обо всем, следовательно, забывая…  И отсюда, из-за этой такой особенности журавлиной, у нас возникают всякие путаницы и разные затруднения.  И несуразицы. И вот об этом, и еще кое о чем, наша история…

      Итак, жила была на белом свете одна женщина, по фамилии Пожилойгод. И мечтала эта женщина о таком страшном пугале, чтоб редкий мимопрохожий в штаны не наложил от одного только его вида ужасного. А всё почему? А потому что повадились журавли до женщины. Ей, Богу, будто мухи на мёд. Скажите-ка! Повадились журавли и накидали женщине девчонок полную избу. Целых три штуки – Ну, Бу, и Фу. Не сразу кидали. Врать не буду. Не всех скопом. В рассрочку. Но даже и в длинном растянутом виде, это девчачье нашествие произвело на женщину такое своё неизгладимое впечатление, что аж… аж… Одним словом, хоть ложись и помирай! Или трескайся от злости.

     Ну, Пожилойгодиха, женщина опытная, не стала трескаться. Тем более худшего дожидаться. Спохватилася значит, и срочно умотала к ближайшему королевскому замку воровать рассаду брюссельской капусты. И верно! Когда еще пугало ужасное построить удастся, а так хоть девок своих замуж повыдает за принцев.

     Ползая среди ночи по грядкам королевского огорода, накрала Пожилойгодиха замечательной рассады брюссельской капусты и немедленно посадила её у себя на грядках.

     Гладко ли коротко, или, наоборот, против шерсти, но только однажды пошла женщина Пожилойгодиха в свой огород за свежевыкопанной морковкой, но нашла там не морковку. И даже не картошку. А нашла, как и надеялась, хотя уже и сомневаться стала, посреди кочанов брюссельской капусты, принца. Застенчиво озирающегося по сторонам. Еще бы он не озирался! Какая нелегкая его на чужой огород занесла? В таких расписных штанах с вензелями, в сапогах со шпорами и при шпаге? А где королевский замок? Или это неуместная такая шутка?! Вуаля!

     - Ваше высочество! – заверещала не своим голосом на принца опешившая Пожилойгодиха. И то, не каждый день по твоему огороду шляются королевские особы.

   «Это не шутка!» – догадался принц и схватился за шпагу. У принцев хвататься за шпагу, все равно как у простого человека почесаться в носу. Привычка у них такая врожденная.

    И тут случилось! На голову раздраженного их высочества упал с неба хрустальный башмак. Прямо на макушку! И каблучком по темячку лясь! И дзынь! И от этого сотрясения в голове принца что–то подвинулось и попятилось. Одним словом, ум его зашел за разум. Сунуло его высочество свою шпагу обратно в ножны и схватилось за голову. Потом за сердце схватилось. Потом подняло с земли, прилетевшую с неба хрустальную обувку и при виде этой туфельки, ему немедленно захотелось жениться! Просто вынь да положь. Не иначе от сотрясения. Прямо, чтоб сразу и навеки жениться! И, чтоб обязательно, умереть в один день.

   Как обрадовалась Пожилойгодиха такому повороту событий! Она то думала, что ей придется уговаривать принца жениться. В баньке добра молодца парить, или чё там еще в сказках делают с женихами? А жених будет выкабениваться себе и фыркать – подайте мне мыло! Что вы мне суёте хозяйственное? Земляничное, говорю! И облепиховый шампунь!

   - Кому! – тем временем закричал принц, – Кому эта туфля налезет, на том немедленно! Вот просто сию секунду! А что? Женюсь!

     И помчался, тренькая шпорами и топча картошку в хату.

   - А чтоб ты не дождался! – воскликнула восхищенная таким молодечеством Пожилойгодиха и бросилась за принцем следом. Плевать на помятую картошку! От нахлынувшего счастья женщина руки кренделями заламывает, уже воображая себя королевской тещей!

     А в это время на опустевший огород приземлился журавель. Косынку в клюве держит, а в косынке, следовательно, девчонка, неначе на качелях болтается. Очень подвижный попался журавлю ребенок. Это с её ноги хрустальный башмачок свалился, который ушиб принцу самое темечко головы. А как так получилось? А вот как -  журавль, по обыкновению закатив глаза и отклячив хвост, курлыкал себе по небу, сжимая зубами косынку, в которой, значит, девчонка болталась. А когда Пожилойгодиха заверещала, разглядев на грядках принца, журавль переполошился от неожиданности, заложил крутой вираж в виде штопора и туфелька с ноги девчонки соскользнула…

    Ну, журавль немедленно на посадку. Неукомплектованное дитя нести туда, где его заказывали нельзя! Это строго! Дитя выдают журавлю под расписку. Порядок такой! Дитё одна штука, женского полу, туфли на нем две, ну и все прочее при нем в наличии, в чём убедитесь! Подпишитесь тут и тут и вперед к будущим мамам – папам.

    А тут такая незадача – дитя разулося в полете! Хоть, господу Богу, на глаза не показывайся! Положил журавль косынку с девчонкой в грядки и бегает в панике по огороду, башмак, следовательно, девчачий ищет, а в избе Пожилойгодихи, в это время тарарам!

    Едва переступил принц через порог хаты - сразу шпагой угодил в квашню, коту наступил на хвост, а головой за белье сохнущее на веревке зацепился! Такие уж лентяйки Пожилойгодихины дочки. Всюду у них беспорядок. Да и кот у них невероятно ледащий! Вечно поперек дороги валяется, брюхо свое языком нежно ощупывает – не уменьшилась ли в объеме его талия ненароком?

 Кот увидал принца и как заорет;

   - Кого привели, дурня, незрячего?! Пусть под ноги смотрит, когда кое–кто на дороге спит!

    Бу, Ну, и Фу давай визг визжать, так как солнце пополудни, а они всё еще в исподнем щегол щеголяють, следовательно, панталонами машут. Одним словом – не суаре.

    Бу бубнит: – Бу–бу, носят черти всяких спозоранок…

    Ну нудит: – Ну и ну! Неуклюжий.

    Фу фырчит: – Фу–у, маман! Это не шарман!

      – Плизир за компромантэ! – из последних сил держит фасон Пожилойгодиха, заслоняя обзор ошалелому принцу, чтоб тот, не дай Боже, не опомнился до времени! Чтоб не засомневался, пока значит его не того. Пока не окрутили. Или проще говоря, пока не женили. А девки разглядели на госте штаны в вензелях и давай метаться в платья. Естественно, кому замуж не хочется? Не знаю, как там и где, а у нас таких девок не водится, чтоб им, значит, не хотелось замуж!   Запрыгнули Бу, Ну и Фу в платья и из–за маменькиной спины, рожи принцу корчат, изображая томную загадочность. Только невоспитанный кот хвост вырвал из–под сапога принца, поглядел на тарарам и давай пальцем у виска крутить.

   - Кое кто не у себя дома!

   Ему, конечно, виднее кто тут не у себя, но и с другой стороны коту замуж не надо!

    От этих приключений и зрелищ контузия у принца стала проходить. Это Пожилойгодиха по его лицу поняла, что пора спешить.

   – Давайте уже мерять скорее вашу туфлю! – воскликнула она.

    – К черту обувь! – неожиданно заявляет принц. Он хоть и сказочный мужчина, но всё-таки и его прошибло зрелище Пожилойгодиных дочек; – Я отказываюсь жениться!

Тут девки в рёв. А мамка их как завопит;

   - А ну меряй моим дочкам туфлю, зараза брюссельская. А то как дам коромыслом промеж глаз!

   - Хоть ядром на части! Чего это я, сдуру, буду жениться?! – заявляет обнаглевший принц и пятится на выход.

   - Надо взять себя в руки! – сказала тетка, но в руки взяла туфельку, которую нужно было мерять и хлобысь ею принца промеж глаз;  – Тогда будешь пугалкой! Ужасно страшной! Пока не женишься! Или нет! Не так! Пока тебя кто-то не полюбит ужасного – вот какое оно мое первое заклятие! Пока тебя кто-то не поцелует страшного – вот оно второе мое заклятие! Моих девок не берешь в жены, но и новых девок мне не надо! Будешь журавлей от подворья отпугивать своим страшным видом!

     Сказала так тетка и как отрезала! И обернулся прекрасный принц пугалом. Да таким страшным, что теткины девки реветь перестали, а кот брюхо зализывать. Схватила Пожилойгодиха зачарованного в пугало принца в охапку, выскочила из избы и воткнула пугало на огороде. Журавель, как это страшное пугалко увидел, клювом с перепугу щелкнул и, спотыкаясь, и путаясь в огородной ботве коленками, пошел на взлёт. Даже про девчонку свою начисто позабыл из-за перепугу. А тетка девчонку увидала в ботве и с досады только и вымолвила;

   - А это еще что такое?

А та ей, из под брюссельского капустного листа отвечает:

    –  Кое–что!

    И с тех пор так девочку и прозвали – Коечто.  Как только утро займется, Пожилойгодиха не поднимая голову с подушек:

   – Кое–что, перекусить бы!

    Коечто, следовательно, за стряпню хватается.

    Девки с лавок;

   - Кое–что, в избе бы прибрать!

   Коечто за веник. А девкам того мало. Всё они каверзу ей норовят соорудить. То мышеловку подсунут ей в постель, то еще какую беду… Втемяшилось девкам, что они из–за Коечто, замуж за принца не выскочили. Будто она в этом трагическом событии виновата. Эх, люди!

     И даже кот с печки гнусавит:

   – Кое–что, добавить бы к сметане. Например, мышь. Белую. Экспериментальную.

   А Коечто, шепотом коту, чтоб никто не слышал;

   -Сам ты, экспериментальный…

     И так день за днем мечется Коечто по хозяйству. Будто муха об стекло. Или рыба об лед.

     Одно спасение у Коечто - рядом с пугалкой на огороде. Потому что к страшилищу никто не приближается. Даже Пожилойгодиха и её дочки обходят пугалку стороной. Бывало прислонится Коечто к пугалке, и так они стоят будто парочка.

   –    Бывают такие места, где цветы выше роста…– шепчет пугалке Коечто.

   - Бывают такие места, где звери понимают язык… – шепчет пугалке Коечто.

   - Бывают такие места, где… – шепчет пугалке Коечто.

   Правда, что именно, шепчет девчонка малоизвестно, потому что никто приблизиться к ним не может, из-за страшного вида пугалки…

     А пугалка обнимает Коечто, своими развевающимися на ветру пустыми рукавами, будто охраняет. И им хорошо вместе.

   - Почему тебя все боятся? – шепчет пугалке Коечто, – Ты добрый и красивый. По своему. Если б я тоже была пугалкой, я б тебя любила, – шепчет пугалу Коечто. – Мы б стояли вместе, – шепчет Коечто. – Оба страшные. Чтоб к нам никто не приближался и не обижал.

   А к ним и так никто не приближался. Издали, норовят, сообщаться… Вот однажды Пожилойгодиха от хаты верещит;

    - Коечто! Навоз из хлева!

А, Ну, Фу и Бу из раскрытых окон;

    - Самовар давай! Плюшек! Круасанов, чтоб!

  Оглянулась на них Коечто. Повернулась к пугалке и говорит;

- Я тебя и так люблю…

     И тут, неожиданно, с неба раздалось журавлиное курлыканье. Коечто и ахнуть не успела, как с последними её словами пугало перестало быть страшным. Это чары колдовские ровно наполовину рассеялись. Всё по прежнему в пугалке; и капелюх, и кафтан, и лицо, но страх перестал быть. И это сразу же заметил из поднебесья журавель. Тот самый, проштрафившийся. Бросивший Коечто на грядках.

     Пока пугало было ужасным, журавель летал поблизости, не решаясь даже приблизится к огороду тетки Пожилойгодихи. Но, и улететь насовсем не решался - что ему Боженька скажет? Скажет – птица, ты не выполнила возложенное на тебя ответственное задание! Вот сейчас разжалую в воробья!

    Но теперь, когда пугало подобрело, другое дело! И журавель начал снижаться…

   Пожилойгодиха как увидела этого журавля в облаках – обмерла. Неужто птица еще одну девку ей тащит?! И помчалась поскорее в огород, на пугалку смотреть. Что с пугалкой случилось, что его журавли бояться перестали? Выскочила на огород Пожилойгодиха и видит невозможное – переменилось пугало. И теперь оно уже не самое страшное, а только чуть и понемногу и в отдельных местах. А таким пугалом разве перепугаешь журавля? Да никогда в жизни!

  – Надо срочно взять в руки свою нервную систему! – воскликнула Пожилойгодиха, но вернувшись в хату, взяла в руки не систему, а головешку из печи. И помчалась с головешкой на огород.

   Коечто, как увидела у Пожилойгодихи в руках тлеющую головешку, наперерез кинулась. Да только кто остановит рассерженную женщину? Разве что, прямое попадание танком в печёнку остановит, а тут какая-то нелепая девчонка Коечто.

   Ткнула женщина Пожилойгод головешку в пугалку, и занялся высокий пламень. Весело горит пугало. От огня руки его вздымаются будто обнять кого желают. А лицо – сноповяз, будто смеется, или еще как–то… Одним словом, ужасно улыбается.

    – А ты, Коечто вымой плошки на кухне! – рявкнула Пожилойгодиха девочке, чтобы загладить следы преступления.

     В первый и последний раз не послушалась тетку Коечто.

   - Любименький! – крикнула Коечто, и и поцеловала пугалку в лицо-сноповяз!

   И пламя взлетело до небес. И, в тот же миг, окончательно растаяли чары злого колдовства, потому что, когда утром журавль опустился на огород тетки Пожилойгодихи, посреди потухшего кострища его дожидались принц.  Вместе со своей шпагой. И девочка Коечто. Сидели они обнявшись и дрожали от холода. Потрещал журавель недовольно клювом, как это у них у журавлей водится, что вместо одного оставленного ребенка у него теперь целых две штуки. Но куда птице деваться? Не бросать же. Усадил в косынку принца и Коечто. И полетел.

    Коечто и принц раскачивались на косынке, будто это качелька, в лучах рассветного солнца. И летели туда, где они всегда будут вместе. Где ромашки выше людей, где звери понимают язык, и где, никто никогда никого не обижает.

     А утром Пожилойгодиха на своем огороде обнаружила, не иначе, забытую кем–то хрустальную туфельку. Подняла она её и тут же стала страшной, будто пугало. Не догадываясь об этом ужасном превращении, Пожилойгодиха пошла в избу. Навстречу ей, Бу, Ну и Фу. И тоже страшненькие, что не в сказке сказать, ни языком почесать. Да что там девки. Кот и тот изменился с лица. Усы торчмя, хвост расщеперился… Зыркнул кот на себя в зеркало и сомлел.

    Следовательно, увидали они друг друга и застыли в немом изумлении. И наверное до сих пор там стоят. Только проверить этого никак нельзя, потому что к хате Пожилойгодихи никто из–за страха приблизиться не может. Один я решился, да вот дара речи лишился, и потому здесь сказке конец, кто слушал тот молодец!

Александр Папченко 2003 год